Большая часть трудовой биографии Валерия Федоровича Седина отдана энергетике - работал в монтажном управлении Райчихинской ТЭЦ, строил Приморскую ГРЭС. В 1986 году ветеран вышел на пенсию, но продолжал трудиться в филиале «ЛуТЭК» ОАО «ДГК» до 1997 года, пока ВКК не запретила работать по состоянию здоровья. Живет в Лучегорске, активно участвует в работе совета ветеранов войны и труда Приморской ГРЭС.

Валерий Федорович – бывший несовершеннолетний узник фашистских концлагерей. Когда началась Великая Отечественная, ему еще не было четырнадцати, но война заставила и его, подростка, пройти через все круги ада. Оккупация - Родился я 7 ноября 1927 года, отец – инженер, мать – педагог. В 1933 году меня постигло первое горе – умерла мама. При мачехе жизнь была довольно неуютной, поэтому я попросил отца, чтобы он взял меня к себе учеником на Харьковский электромеханический завод. Учеба шла успешно – в 1941 году мне присвоили 4 разряд токаря-универсала и направили на авиазавод, где я проработал до оккупации Харькова немцами. Накануне они провели массированную бомбардировку города, одна из бомб угодила в наш дом. Раненого отца отбросило взрывной волной, нас с сестрой откопали спасатели. Когда отец немного окреп, мы решили пробираться в город Корочу, где жили наши родные. Удалось добраться только до Белгорода. Чтобы как-то существовать, мы занялись ремеслом: ремонтировали часы, кастрюли, ведра, изготавливали крупорушки, зажигалки. А в феврале 42-го мы с сестрой вновь решили прорываться в Корочу. Но, увы, путь наш был недолог. На заснеженном поле нарвались на окопы немцев. Загнали нас в колхозный амбар, где уже было человек тридцать. К утру, после ночного боя, фашисты пригнали колонну военнопленных и всех нас отправили в Белгород. Мы шли рядом с раненым сержантом и лейтенантом. Разговорились, я сказал, что сейчас, когда пройдем мост, за поворотом будет большой дом, где остался наш отец. Лейтенант прошептал сержанту и солдату, чтобы они поменялись с нами местами. И когда голова колонны круто ушла вправо, сержант так двинул меня в плечо, что я, сбив сестру, вместе с ней кубарем полетел под откос. Сколько мы пролежали в снегу, не знаю. Когда очнулись, вокруг было темно и тихо. Выбравшись из сугроба, побрели домой. Утром нам рассказали, что нашу колонну немцы загнали в церковь и сожгли людей заживо.

Узник  В мае 42-го я попал в облаву, устроенную немцами и полицаями. Всех, кого схватили, погнали на станцию, погрузили в вагоны и повезли в Харьков. Там, пока формировался состав для отправки в Германию, мне удалось улизнуть из вагона. Я уже схватился за ручку вокзальной двери, как передо мной возникли три амбала-полицая. Один, прорычав: «Что это за гнида», - пнул меня под зад, как футбольный мяч. Пролетев с полтора метра, я попал под другой сапог… Потом меня забросили в вагон, как мешок с трухой. Дальнейшего не помню. Первые признаки сознания появились на бирже в Германии, когда я стоял в длинной рубахе, с висевшей на шее дощечкой, на которой были написаны какие-то цифры. Вторично очнулся уже в имении Отто Эгерта в Либентале, куда меня пригнали вместе с двадцатью соотечественниками. Здесь началась моя жизнь узника. В конце 42-го меня и Василия Доронина жандарм отвез в лагерь, где ремонтировали военную технику. Работали до изнеможения, выполняя самую черную работу. В первых числах октября, во время массированного англо-американского авианалета, чудом уцелев в этом аду, мы с Василием выбрались из завалов и направились в Либенталь. Но опять явился жандарм и увез нас в Потсдамскую тюрьму, где нам «промассировали» тело и ребра. В тюрьме обучали мыть бетонку носовым платком, проходясь ремнем по нашим спинам, чтобы не выпрямлялись во время работы. Затем отвезли в лагерь Нойруппин, где располагался подземный завод по производству артиллерийских снарядов. Мы, малолетки, подвозили на тележках ящики, корзины к воротам завода, где их забирали взрослые. Но и здесь во время бомбежки мы с Василием и еще тремя ребятами выбрались из лагеря. Но хозяин Либенталя, куда мы вернулись, поставил в известность жандармерию и на этот раз нас отвезли в Придувальскую тюрьму, где в основном сидели политзаключенные. Они подкармливали нас и всячески оберегали от надзирателей. Из тюрьмы меня выкупил немец по имени Бауэр Франс, его хозяйство находилось под Тэхово. Освобождение В феврале 45-го эсэсовцы забрали меня и еще одного поляка вместе с парой лошадей и телегой в каменный карьер, где мы долбили и возили камень, засыпали воронки. 10 марта я бежал из карьера и скрывался в амбаре восемнадцать дней до прихода советских войск, взявших Тэхов. 28 марта 1945 года, выбравшись из убежища, я уже был у своих – в «хозяйстве» полковника Зиновьева. 9 мая 45-го, отсалютовав Победу, я принял военную присягу и был направлен в хозвзвод. Через несколько месяцев нас повезли в город Кирица, где был сформирован наш полк, в составе которого я совершил поход до Брест-Литовска и вернулся на Родину.